Иногда на меня нападает прям какой-то шквал бурной активности фантазии. Никогда не знаешь, что случится, если открыть страничку Wordа - вот и сегодня, хотел написать очередной пост, а получилось вот это 
Вот думаю, стоит ли развивать идею или остановить все на корню, сюжет своего творения пока не слишком сложился в голове...Солнце восходит над холмами, поросшими изумрудной зеленью и белоснежными ардалиями, цветами, которые подарили имя этой чудной стране, их лепестки пока собраны в бутоны и только-только готовятся раскрыться навстречу новому дню. На шелке их лепестков дрожат под легким прохладным с утра ветерком капельки прозрачной, как слеза, росы. Поразительная тишина застыла в долине, не слышно даже ранней пташки. Все, казалось, замерло в преддверии волшебного момента, ради которого многие чужеземцы приезжают в Ардалию, преодолевая Серые горы, окружающие страну с севера и запада, и Золотое море, омывающее побережье с юга и востока.
Но вот первые лучи светила окрашивают позолотой края холмов и словно золотой дождь врываются в долину. Тысячами, миллионами бриллиантовых искр отражаются они от капелек росы на белых ардалиях, вспыхивают, как огненные всполохи, как звезды, спустившиеся с небес. Окрестные холмы искрят и переливаются мягким, не слепящим глаза, светом, ласкающим взгляд.
Солнце, прозванное в этой стране Большой сестрой, уже наполовину показывается из-за вершины Белого холма и в этот момент начинается чудо. Лепестки ардалий начинают одни за другими открываться с нежным, мелодичным звуком. Переливчатая мелодия звенящих колокольчиков наполняет долину, впитывается теплым, наполнившимся медовым ароматом цветом, ветерком. Несется вниз, обгоняя катящиеся молочные волны раскрывающихся цветов к городку Носсвелл, расположенному в долине.
На узкой проселочной дороге между холмами серая лошадь с серебряной гривой тянет молочную повозку, подгоняемая Крилом Мортомом. Глубокие морщины, избороздившие лицо, говорят о его весьма преклонном возрасте, особенно если знать, что ноксы – коренные жители Ардалии – рекордсмены по долгожительству , перевалить через пяти сотеный рубеж лет для них не проблема. Крилу, конечно, далеко еще до такого долголетия, летом он отметил свой третий век на святой земле Ардалии, он уже чувствовал приближение хмурой старости в костях и суставах, а в глазах все чаще появлялись черные подергивающиеся нити, предвестники исхода в лоно Белой Матери. Хотя внешне и нельзя было сказать о прогрессирующей болезни Крила. Он оставался крепко сбитым, как и все ноксы, о физической силе которых ходили легенды, а лазурные глаза лучились все такой же энергией и мощью, как и в молодости.
Когда первые лучи прорываются в долину, Крил натягивает вожжи. Он видел это уже бесчисленное число раз, но все же каждое утро не мог сдержать подкатывающей волны восхищения и благоговения. Когда холмы начинают окрашиваться в девственно белые цвета, а сладкая мелодия охватывает долину, Крил прижимает два пальца правой руки ко лбу, губам и сердцу. "Великая Белая Мать радуется" – шепчет он, его лазурные глаза наполняются ласковым желтым свечением, поднимающимся от каждого белоснежного цветка. Свечение становится более плотным, скапливается сначала в капельки света, потом в более крупные шарики, поднимавшиеся в небо. Несколько секунд и они начинают медленно таять, мгновение и все исчезает с последней трелью колокольчиков.
Крил еще некоторое смотрит в небо. Лазурные глаза следят за полетом одинокой птицы, описывающей плавные круги в воздушных просторах. Лазурные глаза отличительная черта не только ноксов, все кто прожил в Ардалии больше двадцати лет, получали такие глаза. Сначала появлялись голубые точки, потом они росли с каждым годом, с каждым днем, начинающимся с расцвета огненной зари над холмами с ардалиями.
Со стороны города катится эхо утреннего набата, возвестившего о начале нового дня, и Крил не может сдержать улыбки, она расцветает на его лице совсем как ардалия, освещая всегда мрачноватые черты лица.
Наконец, Крил берет в руки вожжи, цокает языком и лошадь продолжает свой путь к Носвеллу.
На этом оставим нашего нового друга Крила и помчимся с утренним ветерком к пригородным домикам Носвелла, облепивших склоны холмов. Большинство из них сложены из камня, но есть и деревянные, в которых живут семьи победнее. Мы проносимся мимо изогнувшего, словно кошка, спину моста и оказываемся перед фасадом двухэтажного каменного домика, опрятного и холеного. В саду за витой оградой робко заливается первая птаха. Внезапно дверь дома с громких стуком открывается, и на порог буквально вываливается невысокий мальчонка, путающийся в рукавах жакета. Сзади слышится недовольный голос матери:
- Не торопись так, Пенни, упадешь еще.
Пенни встряхивает головой, отчего пепельные волосы и без того взлохмаченные, взъерошиваются еще сильнее.
- Да ладно, мам. Все нормааа, - он спотыкается и едва не падает, но вовремя выравнивает равновесия и решает все же замедлить шаг, хотя бы для того, чтобы справиться с этим ненавистным жакетом, с вышитой золотой каймой по краям. Такая кайма означала его принадлежность к богатым семьям Носвелла. И Пенни яростно отказывался носить одежду с таким отличительным знаком, не желая выделяться среди своих друзей, большинство из которых были из менее обеспеченных семей. Но сегодня Пенни даже не поглядел, что ему подсунула мать в качестве верхней одежды, а когда у самых дверей заметил золотую кайму, решил промолчать. Если он потребует от матери дать ему жакет попроще, она может рассердиться и не пустить его. А это ему сейчас совершенно не нужно. К тому же, жакет можно всегда вывернуть наизнанку, если уж так захочется. Но это можно сделать, когда его дом скроется из виду. Он знал, что мать будет смотреть ему вслед до тех пор, пока его щуплая фигурка не нырнет за густые заросли можжевельника, росшие по обеим сторонам дорожки, бегущей от дома семьи Пенни и образующих своего рода живую изгородь вокруг всей площади дома и сада.
Утро было просто замечательным – свежим и теплым. День обещал быть незабываемым, особенно если учитывать, что день сегодня еще и особенный. Пенни нащупал в кармане горсть монет и улыбнулся. Этого хватит не только ему, но и его друзьям. Повеселятся на славу, как пить дать. Он принялся насвистывать мелодию деревенской песенки, подставляя лицо ласковым ладоням Большой сестры, все выше поднимавшейся на небосклоне. Когда он проходил мимо раскидистой ивы у поворота, где дорожка сливается с мощеной булыжником дорогой в Носвелл, маленькая пташка лорри, выпорхнула из раскидистых ветвей, опустилась на придорожный камушек и, уставившись на него черными бусинками глазок, начала подпевать ему в своей известной манере подражать всяческим услышанным ею звукам.
Пенни рассмеялся, его звонкий смех разлился в чистом воздухе. Лорри лишь задорно вильнула длинным хвостом и упорхнула в заросли золотарника. Мальчик проследил взглядом глаз цвета неба над головой за полетом лорри и, все еще улыбаясь, двинулся дальше.
Лазурные глаза Пенни говорили о его принадлежности к ноксам, но невысокий рост и темные волосы явствовали о наличии чужеземной крови в его венах. Что, в общем-то, и было правдой – отец Пенни, Майлз Лорде, был родом аж из самой Кернии, самой отдаленной провинции Империи Четырех, которая раскинула свои владения во многих тысяч ли от Ардалии, страны лазуритов, как чужеземцы обычно называли голубоглазых ноксов. Он занимался развитием торговых путей между Кернией и остальными странами, прибыл в Ардалию на совет купцов и торговцев, да так и остался здесь навсегда.
Семья Лорде в Носвелле считалась одной из самых неординарных, члены которой выбивались из обычных рамок семейств коренных ноксов. Взять хотя бы то, что в семействе Лорде появилось на свет шестеро детей, в то время как у жителей Ардалии, даже в смешанных браках, редко появлялось больше двух. Братья и сестры Пенни уже давно выросли (Пенни был самым младшим и поздним ребенком), они жили в других городах со своими семьями, а один из братьев, Доминик, был одним из личных телохранителей Королевы, что неизменно повышало авторитет семьи Лорде в Носвелле. А уж когда родителей Пенни и его самого пригласила на Осенний бал во дворце в столице Ардалии, Оре, сама Королева, Лорде стали и вовсе пользоваться повышенными привилегиями.
Пенни гордился Домиником, но, прежде всего он был благодарен брату за встречу с самой Королевой. Подумать только, сама Великая Госпожа, погладила его по голове и сказала его матери, что Пенни чудесный мальчик, и она должна гордиться своими сыновьями.
Из задумчивости Пенни вывел цокот копыт за спиной, и мальчик оглянулся, уже заранее зная, кого увидит. Только один человек мог появиться на повозке в это время суток – старина Крил.
Пенни повернулся навстречу повозке и поднял руку в знак приветствия. Крил лишь кивнул, не выпуская из пальцев вожжей.
- Хей, маленький мессир, - пропел он, на лице его расцвела широкая улыбка.
Тема: Навеяло... 
Ср Июл 04, 2007 3:34 pm
